Дети войны

К ночи немцы из поселка ушли, ушли из домов и жители. Прошел слух, что поселок будут сжигать. Все они сидели в конце своих огородов, прихватив с собой нехитрый скарб. Мы тоже взяли, что велела мать: перину, подушки и старый отцовский полушубок. Вот и все, что могло остаться с нами на случай потери крова. Мрачно чернели сады и избы. Ни одного огонька, ни одной искорки. Я, утомленный дневной беготней, опустился бочком на перину и сразу же уснул. Но ненадолго. Меня разбудила мать.

— Смотри, сынок, — шепотом сказала она, — немцы уходят.

На восточной и южной сторонах горизонта густую летнюю ночь подсвечивали красно-багровые отблески пожарищ.

Заполночь пошел дождь. Женщины перешептывались по всей полосе огородов, решили возвращаться в дома.

Утром мы с братом подхватились как по команде. Мать цедила на столе молоко. Корова, ночевавшая на лугу с другим уцелевшим скотом, ела во дворе ботву кормовой свеклы.

— Наши пришли, — сказала мать, — отнесите им молока.

Через несколько минут мы уже спешили полем к ветряку, где виднелась толпа поселян. Брат прижимал к груди прикрытый полотенцем молочник.

Два красноармейца в запыленных гимнастерках, небритые, в пропитанных потом пилотках сидели на примятой траве, ели кем-то принесенный хлеб и отварную картошку. Рядом лежали автоматы. Вверху свисали обломанные крылья ветряка.

Мы узнали, что рано утром со стороны Украины несколько немцев шли сжигать наш поселок, но были обстреляны этими двумя красноармейцами. Немцы убежали, побросав факельные заготовки, которые теперь стали трофеями ребят постарше.

Бойцы, передав друг другу кувшин, быстро выпили молоко, достали кисеты с махоркой.

Вскоре появились еще два наших автоматчика. Они прикрывали поселок с юга, откуда также могли появиться немцы.

В центре поселка, возле избы на отшибе, встретились четверо наших освободителей. Они сидели, курили, разговаривали, смеялись. К ним сходились жители поселка. И было по-детски легко и весело возле них, как бывает радостно и надежно возле родного отца.

А между тем, как хищная птица, кружил и кружил в небе небольшой немецкий самолет.

Первый тяжелый снаряд разорвался на лугу, и жители поселка бросились по дворам, забиваясь в погреба. Остались на месте только красноармейцы. Для них это была привычная обстановка.

Второй снаряд упал в конце огородов, подняв большой столб земли. Третий с таким же душераздирающим воем разорвался на углу избы, где сидели красноармейцы. Погибли все. Их похоронили здесь же, как и водилось на войне. Это было в августе сорок третьего года.

Потом, значительно позже, их перехоронили, написав на обелиске «Никто не забыт».

А я до сих пор не могу успокоиться: спасли мой родной поселок и так нелепо погибли. И ни память, ни душа не смиряются с этим.

Валентин Герасименко,
писатель, поэт, журналист
2006 год, книга «Молодость моя — Курская АЭС»

Война
Суетились солдатки,
Как во все времена:
Соль и спички в достатке —
И беда не страшна.
На холмах за деревней
Сумрак призрачно стыл.
Дед прищурено, древне
О войне говорил.
Но с небес непривычно
Опрокинулся гул,
И ни соли, ни спичек —
Только смерти разгул

***
Летним зноем и в морозы
На путях во всю длину
Разъяренно паровозы
Жали к западу войну.
И на каждом перегоне,
Отстучав судьбу свою,
Обгорелые вагоны —
Будто павшие в бою.

Танкист
Пехота отошла, и нас осталось двое.
Подбитый танк чадит,
Внутри гудит огонь.
И рвется друга крик,
И сбитый «мессер» воет,
И бьется за кустом
Залитый кровью конь.
«Все будет хорошо», —
Шептала санитарка.
И я б расцеловал ее за эту ложь,
Но телу моему
Израненному жарко,
И слышу под собой
Земли взрывную дрожь.
Я бредом исхожу,
И хаотична память:
То материнский лик,
То конь в дыму бежит.
Но чья-то суета
В сознанье проступает.
И Бог ли, Человек
Промолвил:
«Будет жить».

Обелиск
Вот воин на гранитном постаменте.
В решающий момент сраженья одного
Он бросил сердце под колеса смерти,
Чтобы жила страна и жил народ его.
И он не пал. Когда затихли грозы,
Он встал, и сердце продолжало жить,
Его биенье в белизне березы,
И в этом поле бесконечной ржи,
И в этих яслях, где смеются дети,
И в жаре солнца, где клокочет сталь,
И в быстрокрылой сказочной ракете,
Штурмующей космическую даль.