СТРУКТУРА

РЕГИОНАЛЬНЫЕ ОТДЕЛЕНИЯ

КОНКУРСЫ

6 апреля 2023

Подведены итоги конкурса на лучшую ветеранскую организацию в 2022 году
11 октября 2022

Положение о конкурсе «Лучшие региональные отделения МООВК по итогам года»

ПОИСК

Дек 01

Антонина Александровна Барышникова

Ветеран атомной энергетики и промышленности, стаж работы в атомной энергетике 38 лет. Работала в сфере дозиметрии на Кольской и Ростовской АЭС. Награждена знаком «Заслуженный пенсионер атомной отрасли».

Первые познания об атомных станциях я получила от моих дальних родственников — Покровского Юрия Николаевича и его жены Гертруды Георгиевны, которые жили в городе Обнинске и работали на экспериментальной АЭС. Они занимались научными работами. Предполагалось, что после школы они устроят меня лаборантом в свою лабораторию, а учиться я буду на вечернем отделении в филиале МИФИ (1963 год). Некоторое время я жила в их семье. И тогда у меня сложилось очень уважительное отношение к реактору, термопарам, хотя, признаться, я многого не понимала.

Я приехала из деревни Федцово Калининской (ныне Тверской) области, где Покровские отдыхали во время отпуска. Надо отметить, что вместе с моим взрослением деревня расцветала. Провели электричество, и мы радовались этой «волшебной» лампочке (помню керосиновую лампу в доме), провели всем бесплатное радио, появились белая мука, масло, сахар, одежда. Колхоз богател, мы переживали на выборах за председателя. Свинарники, птичники, фермы, конюшни, мастерские, рига для сушки зерна — повсюду была работа для людей. В деревне работали фельдшер, ветеринар (моя мама), агроном и другие специалисты. У каждого жителя было свое хозяйство, 50 соток земли. Солому на крышах домов заменяли дранкой. Моя мама сама покрыла нашу крышу. Я ей подавала досочки. Мужчин было мало после войны, подрастала молодежь.

Когда я переехала в Обнинск, мне еще не было 18 лет, и на атомную станцию меня не приняли. Во времена моей молодости по выходным мы ходили на танцы в Дом культуры. На дамский танец я пригласила высокого брюнета в очках. Это была моя судьба — будущий физик-ядерщик Слава Барышников. Мы поженились, у нас родилась дочка Леночка. Слава начал работать в Обнинском Физико-энергетическом институте. Занимался наукой, сдал кандидатский минимум. В студенческие годы мой муж вместе со студ-отрядом работал в Карелии, недалеко от места строительства будущей Кольской АЭС. Он и его друзья не раз обсуждали возможность работы на Кольской АЭС. В Москве поддержали эту инициативу и дали направление Барышникову, Осипову и Кармиленко. Вот так за год до пуска АЭС Вячеслав стал работать физиком в Физлаборатории Кольской АЭС.

После рождения дочери я работала в Институте медицинской радиологии, где впервые встретилась с понятием полезного облучения (сначала животных, позже — раковых больных). Параллельно я училась на вечернем отделении Обнинского политехникума. На последнем курсе перевелась в Ивановский энергетический техникум, успешно защитилась. На Кольской АЭС меня приняли работать в химический цех лаборантом. Занималась водоподготовкой (готовили хим-обессоленную воду для реактора — главный теплоноситель в системе). Мы даже стажировались в ВТИ у самого Кострыкина — автора книг по водоподготовке.

Еще до пуска АЭС я перевелась в лабораторию внешней дозиметрии техником-радиохимиком. Мы обследовали окружающую среду: воздух, землю, растительность, воду, мясо оленей, рыбу. Определяли суммарную фоновую активность и наличие в этих средах долгоживущих радионуклидов (цезий, церий, стронций, иттрий и др.) Они представляют наибольшую опасность для здоровья человека. Обследования проводились в радиусе 70 км вокруг АЭС. Наши дозиметристы-пробоотборщики привозили нам пробы разных сред с разных точек. Грустно вспомнить, как мы из 40 литров воды выделяли миллиграммы соосажденных на стабильных изотопах солей, взвешивали, вычисляли процент выхода, замеряли фоновую активность на приборах (1×10 в минус 13-й степени). Все 12 лет моей работы во внешней дозиметрии активность сред оставалась фоновой. А сегодня появились такие умные сверхчувствительные приборы: измеряют пробы сразу, в небольших объемах, выдавая суммарную активность и изотопный состав пробы.

Кольская АЭС расположена в живописных предгорьях Хибин, на берегу озера Имандра. Поселок Зашеек (сегодня пгт. Полярные Зори) находится в 15 километрах от станции, на берегу озера Пинозера. Белые ночи, озера, леса, сопки, быстрые речки, где водилось много рыбы (щука, голец, горбуша, сиг, форель) — все это нас очаровывало, привносило в наши сердца особый романтизм. И работа на таком объекте казалась нам очень важной. Летом в лесах росли грибы, черника, брусника. Осенью мы собирали их ведрами. В 40 км от нашего поселка находилось Белое море, куда мы ездили на автобусе, любовались приливами и отливами. Несмотря на тучи комаров, нас восхищало все, даже снежок в июне, а зимой — завораживающее северное сияние и грустные короткие дни без солнца. В магазинах было отличное снабжение, много импортных продуктов. В витринах лежали блоки тунца, свежий палтус, треска, красный окунь.

Мой муж Вячеслав Барышников работал инженером в Физлаборатории. Он прошел практическую специализацию в Курчатовском институте у самого академика Александрова. Физики курировали реактор, готовили его к загрузке топлива. Помню, что на станции стояли паровозы для начальной подачи пара, так как пускорезервной котельной не было. Люди, приехавшие на стройку, были воодушевлены. Коллективы быстро сплачивались, все понимали свою ответственность и значимость объекта.

Вспоминаю первомайский праздничный вечер атомщиков в кафе за год до пуска АЭС. На станции нас было всего 70 человек. Люди умели не только работать, но и веселиться. Специалисты постарше обучали младший персонал. Вспоминаю своих любимых наставников: Луизу Николаевну Калмыкову, Николая Викторовича Кузыка и его жену Елизавету Дмитриевну. Очень много хороших, умных, замечательных людей встретилось мне за время моей трудовой деятельности. О каждом вспоминаю с теплотой, каждый интересен по-своему, обо всех не расскажешь. Работы было много, но и отдыхать мы умели. Многие увлекались рыбалкой, охотой. Летом собирали лесные ягоды, грибы, делали восхождения на сопки. Дружили семьями, ходили в гости друг к другу. Коллективно отмечали праздники и знаменательные события в ресторане, в ДК. К нам часто приезжали поэты, музыканты.

Пуск 1-го блока Кольской АЭС состоялся в июне 1973 года. Мой муж Вячеслав Барышников непосредственно участвовал в пуске реактора. Это был праздник строителей, атомщиков. Директор Белов передал власть новому директору Волкову. Строились дома, магазины, детские сады, школы, кафе. Во дворах домов строители оставляли пятачок леса. Специалистам почти сразу выделяли жилье. Сначала у нас была комната, но уже через год мы переехали в отдельную двухкомнатную квартиру. Надо отметить, что за полярным кругом на Кольской АЭС нам платили оклад плюс 40% полярных, и за каждые полгода стажа прибавлялся северный коэффициент — 10%. После пуска еще и премия — 50%. Поэтому некоторые специалисты, приехавшие года на три, оставались на севере до пенсии. Так пускались блоки, и не раз мы за работу получали награды и поощрения.

Со временем наша семья перебралась в четырехкомнатную квартиру. А было так: наш астраханский друг Валера подарил мне книгу о кактусах и дал разных деток кактусов. Я за ними ухаживала, они выросли большие. Однажды кактус зацвел, и у нас родился сын Миша. Через год зацвел другой кактус — и у нас родился еще один сын, Дима. Лишь недавно я узнала, что цветение кактуса предвещает рождение детей. Я была счастлива, несмотря на трудности. Ведь были и печальные события: в 53 года умерла моя мама, а ещё через полгода ушел из жизни отчим. Дочка училась в школе, мальчики ходили в садик, мы с Вячеславом работали. Иногда мы отдыхали в Астрахани у Славиной мамы. Нас часто выручал Славин друг Валера. Он оставлял нам свою квартиру, а сам уезжал по путевкам. Благодаря моему брату Саше у нас появилась машина «Жигули» — «копейка» красного цвета. На ней мы и ездили в отпуск, жили в польской пятиместной палатке на берегах Азовского, Каспийского, Балтийского морей. Однажды мы отдыхали в кемпинге (кажется, в 1983 году) на берегу Балтийского моря в Прибалтике. Вечером после кино местные молодчики прошлись по нашим палаткам с ножами, было очень неприятно. Уже тогда в этих республиках шевелилось недовольство.

Самый надежный и любимый наш друг, физик Анатолий Кормиленко, часто выручал нас в трудные минуты. Они со Славой разработали и подали рациональное предложение: выработанные в центре реактора твэлы перегружать на периферию реактора, так как там использовались кассеты с меньшим процентом обогащения урана. Впоследствии их метод стали использовать во многих перегрузках реакторов.

Так трудились и жили атомщики Заполярья. Проработав 12 лет техником-радиохимиком во внешней дозиметрии, где был замечательный коллектив, я перевелась техником в лабораторию индивидуального дозиметрического контроля (ИДК) этого же отдела. Там вела учет облучаемости персонала станции, работающего в зоне ионизирующего излучения. Работа мне нравилась. Особенно мы следили за персоналом, проводившим ремонтные работы во время перегрузки топлива. Обследовали их на СИЧе (счетчик излучения человека) на наличие цезия, кобальта, йода. Это был период перехода от фотокассет (диапазон измерений от 0 до 2 БЭР — биологический эквивалент рентгена) — к термолюминесцентным дозиметрам (3 таблеточки из фтористого лития в одном дозиметре, три параллельных показателя сразу, диапазон 0 — 1000 БЭР). В моем отделе радиационной безопасности работал дружный, сплоченный коллектив. Особенно мне дороги инженер-радиохимик Галя Гребенюк, лаборант Нина Остаркова (мы и по сей день дружим). Моими руководителями были Эдуард Васильев, Александр Дмитриев, Юрий Одиноков. Очень много хороших людей осталось в сердце моем, обо всех не напишешь. Благодаря их труду Кольская станция зарекомендовала себя как надежное, эффективное и экологически чистое предприятие. Уровень безопасности 4-х блоков ВВЭР-440 отвечал высоким современным требованиям.

Аварию на Чернобыльской АЭС мы восприняли как собственное горе. Многие специалисты поехали на Чернобыльскую АЭС ликвидировать последствия. Мы выдали им новые дозиметры. Печально все это вспоминать, тем более что за год до аварии мои дети отдыхали в пионерском лагере «Сказочный», принадлежащем Кольской и Чернобыльской АЭС. Я в свой отпуск работала там в прачечной. Эти места, город Припять покорили нас своей красотой. Чудесный смешанный лес, речки, богатый край, города — все оказалось заражено радиацией в радиусе 30 и более километров…

Мой муж, Вячеслав Барышников, перевелся работать в отдел инспекции инспектором по ядерной безопасности. В 1987 году он был на конференции по ядерной безопасности, и его пригласили (Александр Богданов) работать на Ростовскую АЭС. Дочь вышла замуж. Они с мужем Андреем остались жить в нашей квартире на Севере. Мне на Кольской АЭС, по честной очереди, выделили машину ВАЗ 2109 белого цвета. Тогда это была престижная машина. На ней муж и отправился на новую работу в феврале 1988 года. Почти сразу ему дали четырехкомнатную квартиру в Волгодонске. В мае туда переехала вся наша семья. Отдел кадров (начальник Зинаида Мирошникова) сделал мне вызов на работу с 15 мая. На Ростовской АЭС я оптимистично взялась за организацию лаборатории индивидуального дозиметрического контроля (ИДК), благо опыт есть, а оборудование и приборы на складе уже были. Лабораторию организовали во временных помещениях. Коллектив отдела (а это специалисты, приехавшие с разных концов страны) тоже оказался очень дружный и ответственный. Мой муж до нашего приезда приобрел дом и 25 соток земли в хуторе Овчинникове, на берегу Цимлянского моря, посадил даже картошку, фасоль. Там же купили себе дома еще четыре семьи с Кольской АЭС. Юрий Михайлович Бодрухин первый приобрел там поместье и всем нам тоже присмотрел свободные «фазенды». Сразу с поезда Слава повез нас на рынок за рассадой помидоров, перца. Помню, земля была сухая, лопата с трудом ее резала. Воду для полива сыновья носили ведрами из моря. Позже мы проложили трубы и вместе с соседями установили насос. Сначала было трудно, но мы радовались солнцу, зелени, а когда стали поспевать абрикосы (на даче было четыре дерева), мы каждую ягоду жалели, собирали, сушили, делали соки, вино… Из Астрахани мы забрали к нам жить Славину маму, ей было 75 лет. После Чернобыльской аварии начались недовольства, выступления против строящейся АЭС. Но мы верили в лучшее и готовились к пуску 1-го блока. Готовность была на 90%. Я не пишу о политических страстях, но они приближались. «Зеленые» настойчиво вредили атомщикам. Даже не пропускали наши автобусы на станцию: устраивали живые цепи на дороге. Депутаты под давлением сверху потребовали законсервировать станцию. Да и в стране начался развал. Кому-то было это выгодно. Мы еще наивно верили, голосовали… Кое-кто организовывал посреднические фирмы, приглашая туда персонал со станции. Наступили смутные времена. Строители исчезли, но многие руководители дорожили персоналом и хотели сберечь специалистов. Зарплату перестали выдавать, нас обеспечивали продуктами через магазин по записи под зарплату. Однако Евгений Иванович Игнатенко (с ним мы были лично знакомы еще с Кольской АЭС) утверждал, что в Москве зарплату людям по-прежнему выдают. В моей семье тоже произошли изменения: моего любимого и, мне казалось, любящего меня мужа увлекла другая женщина, и он оставил меня в 53 года с 14- и 16-летними сыновьями и своей 80-летней мамой. Барышников с новой женой вернулся на Кольскую АЭС, которая в эти годы работала, и персонал получал зарплату.

В период консервации станции я перевелась на пускорезервную котельную (ПРК) машинистом, обогревала станцию. Обязанности директора исполнял П.К. Головченко. Казалось тогда, что только ему да нам, работникам, и нужна эта станция. Постепенно, благодаря неустанной борьбе и доказательствам наших специалистов-атомщиков, преданных АЭС и России, политики начинают понимать, что альтернативы АЭС нет. В стране уже развалены все производства. На станции появился директор В.Ф. Погорелый. Преданный персонал сохранил станцию. Мы воскресли после застойных 90-х годов. Приехало много специалистов с Украины, в частности — с Запорожской АЭС (там, кстати, за эти годы построили 4 блока, а мы бездействовали). Появились строители, монтажники, наладчики — работа закипела. В каждое подразделение набирали недостающий персонал. Я перевелась в отдел ядерной безопасности (ОЯБ) лаборантом-радиометристом. Юрий Павлович Кормушкин, В.П. Поваров, А.В. Жарков — мои руководители в ОЯБиН. Эти незаурядные люди многое сделали, что бы станция ожила.

Первое время я занималась документацией. Все старые переписки были сохранены, начиналась работа по возобновлению и восстановлению договоров с институтами, предприятиями. Мы осваивали новые помещения, готовили узел свежего топлива для завоза имитаторов топливных кассет, позднее и самих кассет твэлов (тепловыделяющих элементов). Настраивали спектрометры, которые все годы были в рабочем состоянии благодаря физикам Лебедеву О.В., Кузнецову В.И. и др. Кстати, кислородная станция все годы исправно работала и для города. А физики все это время получали там жидкий азот для детекторов и тем самым сохранили приборы. Своими статьями, выступлениями перед общественностью они внесли немалую лепту в возрождение станции.

Мои старший сын Миша окончил институт и уже работал на Кольской АЭС. Младший сын Дима годом позже тоже получил диплом, и его приняли инженером в лабораторию ОЯБиН на Ростовскую АЭС. Кажется, жизнь налаживалась — и станционная, и личная… Но 16-го сентября 1999-го года террористы взорвали мой дом. Была ранена в висок наша бабушка. Было разрушено все, что мы накопили за целую жизнь. Но страшнее всего потерять эту жизнь… При взрыве погибло 18 человек, много людей было покалечено. Мы были морально убиты. Родная станция (в доме проживало много атомщиков), администрация города очень хорошо помогали нам в эти дни физически, морально и материально. Сам Владимир Филиппович Погорелый говорил с нами, успокаивал. Похоронив своего любимого руководителя А.В. Жаркова, погибшего при взрыве, мы с новыми силами стали готовить лабораторию к пуску. Вот и свершилось: заработал 1-й блок. Энергия пошла по проводам. Это был успех всех атомщиков, независимо от должности. Кто это пережил, тот меня поймет. Наша лаборатория под руководством С.Е. Смирнова следила за активностью теплоносителя 1-го контура, определяла герметичность работающих твэлов. Огромное количество прекрасных людей встретилось мне на протяжении моей трудовой деятельности. О них я вспоминаю с теплотой. У меня пять внучек и один внук. Радостных чувств и эмоций от встреч с ними хватает надолго. Жизнь продолжается интересно, да еще с Интернетом…

Подготовила Екатерина Острицова

+7 495 783−01−43 доб. 1192
+7 495 647−41−50 доб. 1192
Почтовый адрес: Москва, 109507, ул. Ферганская, 25
e-mail: info@moovk.ru
Межрегиональная общественная организация ветеранов концерна «РОСЭНЕРГОАТОМ»
© 2012 все права защищены
© 2012 Заказать сайт-визитку Brand Energy